Про еду в кино

Нашла вот такую информацию о том, на какие жертвы и ухищрения приходится идти актерам, чтобы в кадре застолье выглядело натуральным, а аппетит — отменным. кому интересно, прошу под кат.
[cut]

На съемках всеми любимой новогодней картины «Ирония судьбы, или С легким паром!» крепкий алкоголь находился под запретом. На «Мосфильме», в 600-метровом павильоне, выстроили квартиру Нади (Барбара Брыльска) — «32 квадратных метра полезной площади». Там же, а не в Сандунах, вопреки расхожему мнению, снимали сцену дружеского застолья в бане, после которого Женя Лукашин (Андрей Мягков) случайно улетел в Ленинград. «Из настоящей бани нам привезли только две бочки пива и пальмы в кадках», — вспоминает Александр Ширвиндт. А так как съемки этой сцены проводились ночью, в павильоне было холодно и, кроме того, у Александра Белявского случился день рождения, актеры решили схитрить. «Каждый из нас принес на площадку по бутылке сорокаградусной, — рассказывает Ширвиндт. — Мы заменили бутафорские бутылки настоящими и сложили их в портфель Жоре Буркову». После нескольких дуб­лей Эльдар Александрович заметил, что актеры захмелели. Возмущенный режиссер остановил работу, а на следующий день, перед тем как начать пересъемку этой сцены, лично открыл все бутылки и понюхал, чтобы убедиться, что в них налита не водка, а обычная вода. Правда, при монтаже выяснилось, что Мягков, Бурков, Белявский и Ширвиндт органичнее выглядят именно в первом дубле — он и вошел в итоговый вариант фильма.


А вот с Георгием Вициным такой натурализм сыграл злую шутку. Во время съемок «Кавказской пленницы» Трус, Балбес и Бывалый пьют пиво. И если для Юрия Никулина и Евгения Моргунова опрокинуть по кружке пенного напитка не было проблемой, то для Вицина это было невыносимо. Дело в том, что в реальной жизни актер совсем не употре{цензура}л алкоголь. Поэтому для съемки сцены ему в кружку налили отвар шиповника. Не учли одного: отвар хотя и походил на пиво по цвету, не давал такой пены. После нескольких неудачных дублей терпение Леонида Гайдая лопнуло, и он попросил налить Вицину настоящий напиток. Эпизод отсняли, и в кадре все выглядит очень правдоподобно. А вот сам актер еще несколько дней после этого страдал от болей в животе.



Сценарий к фильму «Иван Василь­евич меняет профессию» Леонид Гайдай писал в соавторстве с Владленом Бахновым. Но фразу об икре черной, красной и заморской — баклажанной, которая звучит во время сцены пира, режиссер придумал сам. В начале 1970-х баклажанной и кабачковой икрой были заполнены прилавки всех магазинов, а красная и черная, наоборот, были деликатесом. Но несмотря на дефицит, Гайдай все же распорядился привезти на площадку все три вида продукта. Составив смету вместе с директором картины Александром Ашкинази, режиссер понял, что закупить настоящую еду выйдет дешевле и быстрее, чем изготовить бутафорскую. Сцену пира снимали несколько дней. Столы ломились от вкусного реквизита: молочные поросята, осетрина, десерты. А чтобы актеры и члены группы не съели раньше срока дефицитный реквизит, некоторые блюда облили керосином. Но это не помогло. Сцену делали в конце декабря, закончить работу до Нового года не удалось. Когда же 2 января группа вернулась в павильон, то обнаружила там пустые столы. Кто встретил праздник по-царски, неизвестно до сих пор.


Если участники пира в «Иване Василь­евиче» мечтали попробовать реквизит, то актер Павел Луспекаев, сыгравший таможенника Верещагина в фильме «Белое солнце пустыни», после съемок надолго разлюбил деликатесы. Его герой ест черную икру столовой ложкой, не скрывая отвращения. Для съемок закупили 1,5 кг икры. К четвертому дуб­лю Луспекаев съел почти килограмм. По словам очевидцев, после того как режиссер Владимир Мотыль сказал: «Снято!», актер просто выплюнул икру на пол. Что касается оставшейся части реквизита, то ее съели после окончания съемок.
В конце 1960-х средняя зарплата была немногим более 100 рублей, а килограммовая банка икры стоила около 20 — роскошь полакомиться деликатесом мог позволить себе далеко не каждый. Съемки «Белого солнца пустыни» проходили на Каспии, и поначалу оператор Эдуард Розовский, любитель рыбалки, полагал, что удастся поймать «беременного» осетра и тем самым сэкономить деньги из бюджета. Однако выловить такую рыбу не удалось, и за икрой все-таки пришлось идти в магазин. Купили икру в банках. Но у Верещагина на столе стоит большая деревянная плошка. Для того чтобы наполнить ее с горкой, этого не хватило бы точно, поэтому реквизиторы сделали плошку-обманку — с двойным дном.
Перед началом съемки Луспекаев предупредил Николая Годовикова, игравшего красноармейца Петруху, чтобы тот нашел себе ложку. Актер знал, что после того как сцена будет снята, съемочная группа набросится на реквизит и за считанные минуты его уничтожит. Мотор! Дубль, другой, третий. Режиссер остается доволен, но Луспекаев, видя, что Годовиков еще не нашел себе ложку, пошел на хитрость. «А можно мне актерский дубль?» — просит он, и Мотыль, конечно, ему не отказывает. Наконец эпизод готов, да и Николай Годовиков вернулся на площадку. «Стоп!» — командует Мотыль, и члены съемочной группы бросаются к плошке с икрой. Начинают есть руками: приборов-то ни у кого, кроме актеров, нет. Однако даже наличие ложки Годовикову не помогло — Петруху оттеснили от вкусного реквизита, и ему практически ничего не досталось. Но предусмотрительный Луспекаев заранее договорился с реквизиторами и припрятал еще одну баночку икры, которую запасли на тот случай, если дубль не будет получаться. Так что без деликатеса молодой актер не остался.


Пострадал на съемках и Николай Рыбников — Илья Ковригин из фильма «Девчата». Действие картины происходит в небольшом рабочем поселке за Уралом. Часть сцен снимали зимой в Пермской области. В одной из них Тося Кислицына (Надежда Румянцева) приносит лесорубам на делянку кастрюлю борща. Борщ приготовили такой вкусный, а съемки к тому моменту длились уже так долго, что Рыбников увлекся. Актер с аппетитом съел тарелку борща, да еще и облизал алюминиевую ложку. Стоял мороз, и ложка, конечно, тут же прилипла к губам. Съемку остановили, послали за помощью. Но Рыбников решил разобраться с проблемой сам — оторвал ложку от губ вместе с кожей. Румянцева, увидев это, ахнула: «Какое мужество!»